Что нашла! Это мы писали в универе на лекциях. Ностальгия...
( ПОСОБИЕ ДЛЯ СДАЧИ ЭКЗАМЕНОВ)
1
Однажды Некрасов сидел в редакции журнала «Современник» и плевал в потолок. Но вскоре во рту у него пересохло, а делать по-прежнему было нечего. Он брезгливо покосился на тарелку с трюфелями. «Каждый день присылают! – подумал Некрасов в адрес Панаевых, - о народе бы подумали! Простой-то мужик небось трюфелей не жрёт, водку рукавом занюхает – и рад!». И решил Некрасов пострадать за народ. «Дай, - думает,- потолок погрызу!». Эта мысль ему понравилась и он влез на стул, но до потолка не достал. «Хорошо же!» - подумал Некрасов и влез на стол. Но потолок оставался таким же недосягаемым. «Угораздило меня такую редакцию отгрохать,» - подумал Некрасов и вызвал Тургенева с Гончаровым.
- Любите ли вы народ? – спросил Некрасов.
- Да! – хором ответили они.
- Готовы ли вы трудиться на благо народа?
- Да! – хором ответили они.
- Тогда ставьте стул на стол и держите крепче.
Воодушевлённые Тургенев и Гончаров взгромоздили стул на стол и вцепились в него с двух сторон. Но тут в голове Тургенева мелькнуло смутное подозрение: «Уж не повеситься ли решил наш редактор?» - и он вопросительно взглянул на Гончарова.
Что это Вы на меня так смотрите? – спросил Гончаров и мысленно добавил, - либерал несчастный!
Тургенев, натура тонкая, это почувствовал и обиделся, но решил не подавать виду, как образованный европеец: «Славянофил, лапотник, что с него возьмёшь!» Гончаров, натура не менее чувствительная, услышал мысль Тургенева и оскорбился до глубины своей русской души.
Как стулья держать – так западникам, а как сюжеты воровать – так и славянофил хорош! – возмутился он и толкнул Тургенева стулом.
Да у Вас сюжеты воровать – с голоду помрёшь, один роман двадцать лет пишете! – и Тургенев тоже толкнул Гончарова стулом.
читать дальшеНекрасов пошатнулся, но удержался и вновь потянулся к куску извёстки на потолке.
Между тем борьба Тургенева и Гончарова приобретала нешуточный характер.
Тургенев – великий русский писатель. Ха-ха-ха! – издевался Гончаров,- в Баден-Бадене о русской жизни писать все горазды! – кричал он, толкая Тургенева стулом и пытаясь лягнуть его ногой под столом.
А Тургенев ничего ему не отвечал. Закусив губу, он старался повернуть стул так, что бы спинкой попасть Гончарову по носу.
Эй, вы там, полегче, - не выдержал Некрасов, вцепившись в люстру.
Но разбушевавшийся Гончаров позабыл, что перед ним редактор «Современника» и, схватив Некрасова за штанину, попытался свергнуть его со стула:
Одни тут на благо народа мебель ворочают, а других на столе панаевские трюфели стоят!
Некрасов, услыхав такие грязные намёки на свою личную жизнь, немедленно спрыгнул со стула и упал на шею Тургеневу.
Тургенев, который всей душой сочувствовал Некрасову, потому что сам был за свободную любовь, обиделся и уехал в Баден-Баден.
Гончаров тоже ушел и отказался печатать в «Современнике» свой «Обрыв», чем на целый год оставил журнал без работы.
«Но и зубами своими не удержал я тебя!» - думал Некрасов, сидя на полу и глядя на не откушенный кусок извёстки. «Да, тяжело быть народным поэтом,» - вздохнул он, меланхолически поедая панаевские трюфели.
Как справедливо отмечали критики, литературная жизнь Х1Х в. отличалась ожесточённой идеологической борьбой.
2
Белинский прочитал «Евгения Онегина» и полюбил Пушкина всем сердцем. Под балконом стоял, письма любовные подбрасывал…Даже стихи писать начал:
Я сошёл с ума!
Пушкин, от тебя!
Он и сам понимал, что «с ума» - «тебя» не рифмуется, но стихов писать не умел. Это тебе не критику наводить!
Пушкину это, конечно, льстило, но не то чтобы очень. Во-первых, он был традиционной ориентации, а во-вторых, Белинский много кого любил. Вот и старался бедный Пушкин поводов не подавать: на письма не отвечал, глазками не стрелял. Женился даже! И ведь никакого эффекта.
Белинский все пушкинские стихи о любви по стенкам развесил и страшно гордился. Думал, что это ему написано. Особенно нравилось Белинскому «Я помню чудное мгновенье…» Причём то, что там был женский род его не смущало. «Это Пушкин для маскировки,» - говорил Белинский. И сам, чтобы Пушкина не компрометировать свой стих отредактировал:
Я сошёл с ума!
Пушкин!.. На-на-на!
«И что с ним делать? – мучился Пушкин ,- ничего-то он не понимает, хоть кол на голове теши. Ведь в свете болтают, Наташей неудобно: выйдешь, бывало, из дома - а там уже Белинский поджидает…»
Однажды Белинский узнал, что Натальи Николаевны нет дома, и пришёл к Пушкину в гости. А Пушкин сидел в спальне. Ногти стриг. Белинский, как это увидел, завопил: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей!» - и кинулся к Пушкину на шею. Александр Сергеевич попятился, не удержался на ногах и рухнул на кровать. В этот момент вошла Наталья Николаевна с кучей вилок (она их в ломбарде выкупила). Увидев эту сцену она воскликнула: «Господа, что это такое? Вы с ума сошли?!» - и запустила в Белинского вилкой. А Белинский не унимался. «Да, я сошёл с ума, - возопил он и вдохновенно продекламировал своё стихотворение:
Я сошёл с ума!
Пушкин!.. На-на-на!
И так это у него здорово вышло – даже «на-на-на» - что Пушкин испугался. «Не дай мне бог сойти с ума,» - подумал он. Мысль эта показалась поэту интересной, и пока Белинский с Натальей Николаевной ломали мебель, он забился в угол и написал на обоях своё бессмертное стихотворение.
Белинского всё-таки выгнали, дело замяли, обои переклеили. Только тогда Белинский всё понял. Снял со стен стихи Пушкина и сжёг их в печке. Стихи горели плохо, потому что были мокры от слёз неистового Виссариона. Но он не мог долго пребывать в унынии: «Ну и подумаешь, Пушкин! Что на нём свет клином сошёлся?»
И тогда Белинский полюбил Гоголя.